Рэй Брэдбери. "451 градус по Фаренгейту"

Немного даже совестно так опаздывать с чтением книг, известных, наверное, практически всем читателям Но так уж сложилось, что Брэдбери - лишь один из многих классиков фантастики, с чьим творчеством я либо вовсе не знаком, либо читал очень мало. Впрочем, постепенно я ликвидирую этот пробел. Заранее прошу прощения за то, что ничего нового для вас в этом отзыве наверняка не будет.

Как написано в самом начале этого классического антиутопического романа, сразу после названия, 451° по Фаренгейту - это температура, при которой воспламеняется и горит бумага. Дело в том, что жители мира будущего, описанного Брэдбери, крайне негативно настроены по отношению к "бумажным носителям информации", т.е., проще говоря, книгам. Настолько негативно, что все найденные книги подлежат немедленному сожжению, а их владельцев сурово наказывают. Главный герой, Гай Монтэг, один из пожарных, как раз и занимающихся сожжением книг, обычно вместе с домами, в которых они обнаружены. Он ходит на работу, выполняет свой долг, в свободное время отдыхает, преимущественно в телевизионной комнате. Его жена проводит в этой самой комнате целые дни, "участвуя" в бесконечном шоу "Родственники". До поры до времени Монтэг воспринимает это как должное, но после встречи с пожилым профессором Фабером, который еще помнит истинное значение книг для человечества, и с юной девушкой по имени Кларисса, которая оказывается способной воспринимать не только тот мир, который все видят по телевизору, его мироощущение начинает меняться. И эти изменения неминуемо приводят к попытке бунта одиночки против системы.

Роман этот, пожалуй, больше похож на притчу - мир, описанный в нем, похож на реальный, но некоторые элементы его доведены до абсурда. Впрочем, возможно, что наш сегодняшний мир даже больше похож на тот, что описан в книге, чем это было во время ее написания. По крайней мере, очень и очень многие пути его "развития" в книге мы можем видеть собственными глазами. И это грустно, мягко говоря. Правда, все равно не верится, что книги когда-нибудь будут сжигать - книги вообще, а не только "идеологически вредные", но дело-то не в этом. Пусть их не будут сжигать, пусть их просто не будут читать - изменится от этого немногое. В романе мир, не читающий книг, погибает - кстати, этот путь тоже вполне реален в современных условиях - но человечество выживает и обретает надежду на лучшее будущее. Но опять-таки не в этом дело. Главная цель этой книги - предостережение человечества, и, учитывая многие сбывшиеся прогнозы Брэдбери, предостережение крайне актуальное. Хочется верить, что человечество опомнится и прислушается.

Простите, как-то все сумбурно и невнятно у меня получилось. Такая уж это книга - ошеломляющая, несмотря даже на то, что я заранее знал о ней немало...



- Вы - безнадежный романтик, - сказал Фабер. - Это было бы смешно, если бы не было так серьезно. Вам не книги нужны, а то, что когда-то было в них, что могло бы и теперь быть в программах наших гостиных. То же внимание к подробностям, ту же чуткость и сознательность могли бы воспитывать и наши радио-и телевизионные передачи, но, увы, они этого не делают. Нет, нет, книги не выложат вам сразу все, чего вам хочется. Ищите это сами всюду, где можно, - в старых граммофонных пластинках, в старых фильмах, в старых друзьях. Ищите это в окружающей вас природе, в самом себе. Книги - только одно из вместилищ, где мы храним то, что боимся забыть. В них нет никакой тайны, никакого волшебства. Волшебство лишь в том, что они говорят, в том, как они сшивают лоскутки вселенной в единое целое. Конечно, вам неоткуда было это узнать. Вам, наверно, и сейчас еще непонятно, о чем я говорю. Но вы интуитивно пошли по правильному пути, а это главное. Слушайте, нам не хватает трех вещей. Первая. Знаете ли вы, почему так важны такие книги, как эта? Потому что они обладают качеством. А что значит качество? Для меня это текстура, ткань книги. У этой книги есть поры, она дышит. У нее есть лицо. читать дальшеЕе можно изучать под микроскопом. И вы найдете в ней жизнь, живую жизнь, протекающую перед вами в неисчерпаемом своем разнообразии. Чем больше пор, чем больше правдивого изображения разных сторон жизни на квадратный дюйм бумаги, тем более "художественна" книга. Вот мое определение качества. Давать подробности, новые подробности. Хорошие писатели тесно соприкасаются с жизнью. Посредственные - лишь поверхностно скользят по ней. А плохие насилуют ее и оставляют растерзанную на съедение мухам.

- Теперь вам понятно, - продолжал Фабер, - почему книги вызывают такую ненависть, почему их так боятся? Они показывают нам поры на лице жизни. Тем. кто ищет только покоя, хотелось бы видеть перед собой восковые лица, без пор и волос, без выражения. Мы живем в такое время, когда цветы хотят питаться цветами же, вместо того чтобы пить влагу дождя и соки жирной почвы. Но ведь даже фейерверк, даже все его великолепие и богатство красок создано химией земли. А мы вообразили, будто можем жить и расти, питаясь цветами и фейерверками, не завершая естественного цикла, возвращающего нас к действительности. Известна ли вам легенда об Антее? Это был великан, обладавший непобедимой силой, пока он прочно стоял на земле. Но, когда Геркулес оторвал его от земли и поднял в воздух, Антей погиб. То же самое справедливо и для нас, живущих сейчас, вот в этом городе, - или я уж совсем сумасшедший. Итак, вот первое, чего нам не хватает: качества, текстуры наших знаний.

- А второе?

- Досуга.

- Но у нас достаточно свободного времени!

- Да. Свободного времени у нас достаточно. Но есть ли у нас время подумать? На что вы тратите свое свободное время? Либо вы мчитесь в машине со скоростью ста миль в час, так что ни о чем уж другом нельзя думать, кроме угрожающей вам опасности, либо вы убиваете время, играя в какую-нибудь игру, либо вы сидите в комнате с четырехстенным телевизором, а с ним уж, знаете ли, не поспоришь. Почему? Да потому, что эти изображения на стенах - это "реальность". Вот они перед вами, они зримы, они объемны, и они говорят вам, что вы должны думать, они вколачивают это вам в голову. Ну вам и начинает казаться, что это правильно - то, что они говорят. Вы начинаете верить, что это правильно. Вас так стремительно приводят к заданным выводам, что ваш разум не успевает возмутиться и воскликнуть: "Да ведь это чистейший вздор!"

- Только "родственники" - живые люди.

- Простите, что вы сказали?

- Моя жена говорит, что книги не обладают такой "реальностью", как телевизор.

- И слава богу, что так. Вы можете закрыть книгу и сказать ей: "Подожди". Вы ее властелин. Но кто вырвет вас из цепких когтей, которые захватывают вас в плен, когда вы включаете телевизорную гостиную? Она мнет вас, как глину, и формирует вас по своему желанию. Это тоже "среда" - такая же реальная, как мир. Она становится истиной, она есть истина. Книгу можно победить силой разума. Но при всех моих знаниях и скептицизме я никогда не находил в себе силы вступить в спор с симфоническим оркестром из ста инструментов, который ревел на меня с цветного и объемного экрана наших чудовищных гостиных.