Второй раз за последние несколько месяцев попалась мне в руки книга, темой которой стал загробный мир и его связь с нашим миром. Но больше у книги Логинова с верберовскими "Танатонавтами" нет ровным счетом ничего общего. Мне почему-то кажется, что книга, подобная "Свету в окошке" могла появиться только у нас, в России. Может, это и ошибочное впечатление, не знаю, но, в общем, по порядку.

Что ждет человека за порогом смерти, не знает никто. Но почему-то вариант Логинова кажется мне более похожим на правду, чем вариант Вербера. В этой книге человек, оказавшись там, в общем-то, продолжает жить так, как жил или как хочет жить. Он может бездельничать и развлекаться, может работать, может учить, может мошенничать, и так далее - но для всего этого, и для самого поддержания жизни в этом теле, нужны местные деньги, мнемоны. Одного мнемона хватает на то, чтоб продолжать дышать в течение одного года, ну и на все прочее расходуются они же. Можно есть что угодно, строить что угодно, лечить что угодно, и т.д., и т.п., но все это возможно только при наличии в кошельке достаточного количества этих самых мнемонов. Откуда же их взять? Вот. Хороший вопрос. Приносят их живые, те, кто остался в нашем мире. Как? Единственным доступным способом - воспоминаниями. Вспомнит умершего тот, кто знал его при жизни - в кошелек добавится один мнемон. Вспомнит тот, кто узнал об умершем уже позднее - добавится более мелкая монетка, названий у которой множество. И поначалу денег, конечно, много, но чем дальше, тем реже вспоминают человека, тем беднее он живет, и тогда начинает рушиться дом, который он возвел себе после смерти, а потом и сам он истаивает, превращаясь в призрака, а то и вовсе рассыпаясь в нихиль...

Мир этот показан через призму взгляда, в общем-то, рядового умершего, одного из многих - Ильи Ильича Каровина, ветерана войны, 30 лет строившего дороги по всей стране, успевшего схоронить сына, погибшего в Анголе, и жену, покончившую после этого самоубийством. Мы видим весь его путь там, от первых шагов до встречи с давно умершими родными, до обустройства новой "жизни", до ухода на "доживание" в Отработку, когда вспоминать его стало совсем некому, и осталось только тратить немногочисленные запасы. Тяжко это и грустно. Я сознаю, конечно, что это лишь художественное произведение - но кто сказал, что это неправда? А вдруг все так и есть, и те, кто ушел туда, теперь ждут наших воспоминаний, ждут буквально как глотка воздуха или воды? Кто знает? Я-то точно не знаю, но тем не менее я постарался вспомнить всех своих там, всех - а их много, куда больше, чем должно бы быть. Может быть, им стало чуточку легче.

Замечательная книга. Тяжелая, очень тяжелая - но замечательная. Святославу Владимировичу - глубочайший поклон.