В дайри я этой темы прежде не касался, но вот уже несколько лет я остаюсь постоянным подписчиком World of Warcraft. Впрочем, в игровые темы углубляться я не стану, но вспомнилось тут, что игра сподвигла меня в своё время и на кое-какое творчество, так сказать. На днях вспомнил об этом и решил один из рассказов выложить здесь. Не исключено, что кому-то из знакомых с игровой серией он покажется небезынтересным. Вот и всё для вступления.

*****



Начиная жизнеописание героя моего, Гул’дана Объединителя, нахожусь в некотором недоумении. А именно: хотя я и называю Гул’дана героем и объединителем, но, однако, сам знаю, что известностью он пользуется совершенно иной, а посему и предвижу неизбежные вопросы вроде таковых: в чём же геройство Гул’дана, не в гибели ли целого мира нашего? Не он ли подчинил собратьев-орков демонам Легиона? Не он ли расколол и предал Орду на пике её силы, в шаге от величайшей победы? Вопросы, бесспорно, тяжкие и даже роковые, ибо отражают всю силу убеждённости задающих их в том, что им всё уже известно о тех событиях. Я же пока могу лишь ответить: «Читайте и сами увидите», в слабой надежде на то, что истина всё же дойдёт до ваших разумов и сердец.

Детские годы будущего первого чернокнижника, увы, скрыты от нас безвозвратно. Никто теперь уже не в силах сказать, ни кем были родители Гул’дана, ни хотя бы к какому из кланов принадлежали они. Поразмыслив, я пришёл к выводу, что, по всей вероятности, происходил мой герой из рода, позднее получившего именование Чёрной горы. Я говорю «позднее», ибо иначе никак не объяснить такое имя клана ещё во время жизни его на Дреноре. Ни один орк не выбрал бы местом жизни своей горы, ни чёрные, ни какие либо ещё. Единственная гора же, важная для нашего племени тогда, была исключительно белой, и принадлежала всем оркам в равной степени, или же никому, кроме наших предков. Загадка же тогдашнего имени клана пока остаётся неразгаданной, как и многие другие, я же буду для краткости именовать потомков Чёрной горы так, как принято ныне.

Так вот, размышления мои основаны на следующем. Известно, что юные орки из разных кланов, почитай, и вовсе не общались между собой, не говоря уже о товариществе или приятельских отношениях. Гул’дан же с самых малых лет вознаграждён был крепкой дружбой с могучим и справедливым Черноруком, поначалу наследником, затем вождём клана Чёрной горы, а впоследствии и первым и величайшим из предводителей Орды, покорившей два мира. Как же могли они сдружиться в раннем возрасте, если бы кочевали с разными кланами по разным землям? Мне представляется, что одной этой мысли достаточно для того, чтоб сделать правильный вывод. Кое-кто из историков называл Гул’дана сыном клана Призрачной луны, указывая на то, что учитель моего героя, небезызвестный Нер’зул, именно в нём был верховным шаманом. Но известно, что шаманы совсем не обязаны были брать учеников из своего клана, хоть так и случалось чаще всего, так что такового утверждения для установления истины недостаточно.

Отчего же Гул’дан, чья сила души и мудрость с самого отрочества не вызывали сомнений, не нашёл учителя в своём клане? Здесь я с прискорбием должен признать, что и части орков не чужда мерзкая черта иных народов – тех, кто не похож на них, не то что даже не любят, их, случается, презирают и унижают те, кто в силе своей должен быть справедливым и мудрым. Признаем сразу, герой мой обладал слабыми мускулами и более светлой и бледной, чем у других, кожей, не был похож ни на воина, ни на охотника, которые служили тогда образцами для юных орков. Не мог он загнать копытня, не умел подстрелить ветруха, не в силах был обмануть огра и заманить его в ловушку. За это и ненавидели и гнали Гул’дана сверстники, которым стоило бы лучше задуматься над тем, что не войной живёт племя, и даже не охотой одной, но мудрость и опыт предков, подкрепляемые живым разумом, поддерживают его. К сожалению, таких мыслей не было в головах тех, кто не в одном или в двух, а в десятках и сотнях случаев не удерживался от поношения и побоев молодого Гул’дана. Чернорук же, хоть был и силён, и готов защитить друга, не всегда мог оказаться рядом – обязанности наследника клана отнимали немало времени. Да и сам юный орк отказывался от помощи, опасаясь навлечь на товарища и будущего вождя враждебность других. Но и даже такого гордого благородства не ценили злонамеренные мальчишки, и первым среди гонителей был Оргрим, прозванный впоследствии Молотом Рока и сыгравший столь злую роль в будущей судьбе моего героя.

читать дальшеВидимо, это отношение распространилось и на весь клан, так что даже мудрые шаманы поддались ему и не заметили талантов молодого Гул’дана. Отмечу, что и впоследствии мало что изменилось–большинство орков относились к нему самое меньшее недружелюбно. Даже сам Чернорук, уже повзрослев, не смог изменить этого и в своей собственной семье, что говорить о других орках. Не стану полностью обелять моего героя – его замкнутость и отсутствие склонности делиться мыслями и симпатиями с другими не добавляли ему привлекательности и способности заводить друзей. Но можем ли мы его судить за это? То, как вырос Гул’дан, определило и его жизнь. Всякий ли выдержал бы ненависть и презрение окружающих с такой силой воли и гордостью, как он? Сомневаюсь.

И как бы то ни было, но однажды случилось так, что во время очередного праздника Кош’харг , когда кланы собирались вместе у Горы Духов, Гул’дан привлёк внимание мудрого и могущественного шамана Нер’зула из Призрачной луны. Обрадованный скрытой в молодом орке силой и удивлённый тем, что её никто не обнаружил раньше, Нер’зул в тот же день предложил ему пойти в ученичество, так Гул’дан сделал наконец первый шаг к величию, своему и своего народа.

Годы, проведённые будущим чернокнижником в ученичестве у Нер’зула, были, возможно, счастливейшими в его жизни, и весьма насыщенными. Постигая мудрость учителя, накопленную за годы его жизни и переданную духами предков, Гул’дан учился искусству управлять огнём, ветром, камнем и водой, и не раз вместе с учителем странствовал то к Трону стихий, то к священной горе. Нередко молодой шаман отправлялся в походы вместе с охотниками клана Призрачной луны, и по праву заслужил их уважение. За эти годы боль и стыд от преследований сверстников в родном клане если не прошли полностью, то скрылись глубоко в душе, и Гул’дан всё чаще находил общий язык с другими орками. Многие из них впоследствии стали его ближайшими друзьями и соратниками и всю жизнь оставались рядом с ним, не отступаясь и не предавая даже в самые тяжёлые времена.

Однако, взрослея и узнавая больше о тайнах управления стихиями и обо всём мире вокруг, Гул’дан лишь всё отчетливее понимал, насколько неполны и несовершенны его знания, и насколько скуден их источник. При всей своей мудрости и силе, учитель Нер’зул всего лишь следовал теми же дорогами, что были проложены поколениями предков. И не сказать, чтобы это было совершенно плохо… Однако многие молодые орки, и мой герой в том числе, как-то неосознанно ощущали непонятные, но происходящие исподволь перемены. Стихии временами становились непослушными, животные внезапно исчезали оттуда, где обитали десятилетиями, приводя опытнейших охотников в недоумение. Что-то странное происходило и у иных народов – птицеподобные араккоа, и без того нечасто встречавшиеся оркам, почти совсем перестали покидать пределы своих поселений; чудовищные огры, вечные враги, наоборот, стали как будто активнее, но при этом нападали на отряды орков реже, чаще всего же при встрече торопились куда-то мимо, словно бежали от чего-то. Старики же, включая самых опытных и мудрых вождей и шаманов, в один голос твердили, что обращать внимание не на что, что происходящее ничем не отличается от того, что было раньше. Лишь небольшая группа молодых орков, в основном друзей и сподвижников Гул’дана, не готова была принять такие объяснения. Кто-то из них и назвал однажды действительный источник нарастающих бед. Дренеи.

Дренеи. Эти мерзкие синекожие существа с копытами на ногах и щупальцами на головах до сих пор выглядели чужеродными пришельцами, несмотря на то, что уже даже самые старые и дряхлые орки не могли вспомнить, было ли когда-то время без дренеев. Большинство народа орков относились к ним с равнодушием и снисходительностью – о, эти чужаки умели произвести впечатление жалких беженцев, которым нужно лишь немного места для жизни. И почти никто не замечал, что места им требуется всё больше и больше, что самые плодородные степи и богатые зверем леса, где охотились поколения нашего народа, теперь были застроены городами и поселениями. Больше того, дренеи даже какими-то тёмными силами скрывали эти поселения от глаз орков, попросту не пуская наших братьев на их исконные земли. Духи предков же, как ни старались, не в силах были заставить шаманов понять происходящее – видимо, всё то же тёмное волшебство ослабляло их, ведь кое-кого из дренеев не раз замечали поблизости от священной горы. И даже мудрейший Нер’зул не сумел понять, что надвигается беда, даже когда к нему прямо обратился наш будущий великий благодетель, могучий Кил’джеден. Хорошо, что уважение и любовь Гул’дана к своему учителю всё же не затуманили его разума, и он втайне от всех наблюдал за этими встречами. Именно так мой герой узнал и передал своим друзьям истину.

Дренеи не только выглядели чудовищами – они были ими на самом деле! Кил’джеден поведал Нер’зулу и, сам того ещё не зная, Гул’дану о том, что уже не одно столетие это племя путешествует по мирам, неся с собой злобу и гибель – ни один посещённый ими мир, а их были десятки, не сохранился в прежнем виде, а многие и вовсе не существовали более. Он рассказал и о Пылающем легионе, армии, целью которой стало выжигание тёмной дренейской заразы, и предложил оркам присоединиться к нему в их общей борьбе. К несчастью, Нер’зул оказался неспособен понять и принять эту мысль, однако в тот же день Гул’дан сам начал долгий и трудный разговор с учителем. Я представляю, какой болью отзывались в душе молодого орка тяжёлые и даже жестокие слова, которые ему пришлось говорить старому шаману, но неотвратимость надвигающейся беды не позволила ему остановиться. Что именно говорили друг другу учитель и ученик, навсегда осталось между ними – ни один из них никогда не рассказывал об этом. Но на следующее утро Гул’дан был признан верховным шаманом Призрачной луны, и возвестил оркам правду о дренеях.

Тогда же он разослал гонцов во все орочьи кланы, призывая их объединиться перед угрозой. Он сам ходил к гордым вождям, убеждая их, что поодиночке оркам не выстоять против могучего врага. В те дни возобновилась его дружба с могучим Черноруком, уже занявшим место своего отца во главе клана Чёрной горы. Разговаривал Гул’дан и с Оргримом, и с Дуротаном, и с другими орками, когда-то гнавшими и презиравшими его, но ни словом не вспоминал о прошлом, хоть и видел в их глазах прежние, затаённые, но не исчезнувшие, чувства. Но благо и польза народа были куда важнее каких-либо счётов. И настал день, когда все кланы впервые собрались вместе, в полном своём числе, и были названы Ордой. Помогал оркам и благодетель Кил’джеден – зная, что дренейская магия ослабила связь шаманов орков со стихиями, он открыл нам иной источник силы, в иных мирах, силы могущественной и послушной, силы, способной справиться с любыми вражескими заклятьями. В тот день орки наконец ощутили себя единым народом, с одним предводителем, которым по всеобщему согласию был выбран вождь Чернорук, в скромности своей создавший при себе совет из мудрейших и сильнейших орков, лучше всего овладевших дарованной Кил’джеденом силой. Знаком новой мощи и единения народа стала и удивившая многих, и даже отчасти напугавшая некоторых перемена – кожа орков из буро-коричневой стала зелёной! Кое-кто до сих пор считает её знаком порчи и проклятия, но не смешно ли это? Всем известно, что зелёный цвет – это цвет жизни, и не проклятие это, а благо, ибо каждый орк ощутил тогда в себе растущую силу и неутомимость в труде, в охоте, в походе, в бою.

И вот тогда, в миг торжества и единения нашего народа, мерзкие дренеи нанесли удар по оркам и по всему миру, ожидаемый, но всё же внезапный. Само солнце словно вспыхнуло вдесятеро ярче прежнего, начав выжигать самую жизнь в нашем мире. Только тогда Гул’дан и Чернорук поняли, что злоба и жестокость дренеев таковы, что они готовы погибнуть сами, лишь бы погубить ещё один мир. А может, и не погибнуть – кто знает, что скрывается в тайных городах этого чудовищного народа? Возможно, они уже подготовили себе пути для перехода в новый мир, ещё не осквернённый их присутствием. Во всех орках до единого всколыхнулось благородное чувство справедливой мести, и вожди повели их на войну, нежеланную, но необходимую. Щупальцеголовые ничего не в силах были противопоставить силе и ярости орков, хотя и сражались с отвагой – в признании доблести врага нет позора. Могучие вожди вели воинов в дренейские города; колдуны во главе с Гул’даном искали в каждом захваченном поселении средство, противодействующее наложенному дренеями на весь мир проклятию, но увы, средства такого не нашлось даже в самых больших городах. И хотя отмщение свершилось, гибель мира остановить не удавалось. Солнце, подпитываемое магией, продолжало уничтожать мир Дренора (вы видите – дренеи даже заставили нас, орков, принять их имя для нашего мира!) В отчаянии Гул’дан воззвал снова к Кил’джедену… Но получил другой ответ, неожиданный, но радостный: сам предводитель Пылающего легиона откликнулся на его зов и открыл оркам путь к спасению, путь в новый, незапятнанный мир, зовущийся Азерот.